Марксштадт

Итак мы жили с декабря 1934 года до сентября 1941 года в Марксштадте.  Это был наш районный центр  (тогда районы назывались кантонами).  Это был один из самых больших немецких городов в тогдашней республике немцев Поволжья и имел около 15 тысяч жителей.  Здесь жили почти исключительно немцы, может быть, около 500 русских.  Это по моим оценкам, точно я не знаю.  Город расположен на левом берегу Волги, на так называемой луговой стороне, 70 км севернее города Саратова.  До войны русло реки находилось примерно 2 км от города.  Прямо в воде была небольшая пристань для пароходов, курсирующих от Астрахани до Самары (тогда: Куйбышев) и дальше вверх по течению.  Площадь от русла Волги до города весной заливалась паводковой водой.  Это был  чистый песок, покрытый кустами красной ивы.  Мы, пацаны, в летнее время часто ходили на Волгу купаться.  Вода больше, чем 100 м от берега была мелкой, дно и берег были песчанные, как специально созданные для купания.  Там я и научился плавать.  Но это было далеко от дома – надо было пройти весь город  (мы жили на предпоследней улице,  совсем на краю степи) и ещё км 2 по песку.  Общественного транспорта в Марксштадте не было, и улицы не были асфальтированы.  Автомобилей было очень мало, но они делали больше шума, чем сегодня автомобили большого города.  Всё, что сегодня достигается повороткой на машине и светофорами,  тогда достигалось звуковыми сигналами:  при пересечении улицы сигналили,  при поворотах налево или направо – сигналили,  при обгонах – тоже, сигналами предупреждались и пешеходы.

Сегодня, когда на Волге построено несколько плотин с электростанциями, картина совершенно изменилась.  Вода Волги доходит круглый год до самого города.  Среди воды выступают поросшие лесом острова.  Волга стала намного шире.  Но высокий, крутой берег на той стороне виден хорошо,  хотя ширина реки  составляет около 5 км.

Весной, когда на Волге начинался ледоход,  сотни любопытных устремлялись на берег  реки,  они ни за что не хотели пропустить это, действительно неповторимое зрелище.  Вода из притоков и ручьёв устремлялась в Волгу, когда лёд на ней ещё лежал спокойно.  Постепенно вода Волги поднималась и лёд начинал ломаться и тянулся вниз по реке, сначала совсем медленно, затем быстрее и быстрее.  Крупные и мелкие льдины скользили всё быстрее и быстрее, обгоняя друг друга,  с громким шумом  и треском наскакивали друг на   друга  и ломались с ещё более громким треском.  Этот треск, шум и скрежет был настолько громким,  что стоящие на берегу люди не могли разговаривать друг с другом.  Гул раздавался на многие километры в степи.  При этом ледоходе  случалось  много весёлых, смешных но и трагических происшествий.  Волга  и зимой служила одной из главных дорог для жителей окрестных деревень.  Гладкий, крепко замёрзший, полуметровой толщины лёд  пересекался вдоль и поперёк дорогами.  Напротив Марксштадта находится и сегодня ещё русская деревня Березники.  Оттуда каждое утро приходили на базар в Марксштадт женщины со своими салазками, нагруженными горшками со вкусным квашеным молоком, маслом, яйцами и другими продуктами.  К обеду,  продав свои продукты и накупив в магазинах нужные им товары, они возвращались домой.  Это продолжалось так с ранней зимы, когда лёд был ещё совсем тонким, и до самой весны, когда  уже каждую минуту можно было ожидать ледохода.  Однажды, весенним утром, караван березниковских женщин отправился, как обычно, со своими салазками в путь.  Но, когда они достигли берега у Марксштадта,  лёд  здесь уже оторвался от берега.  Между льдом и берегом  уже образовалось пространство воды метров 30-40.  Кроме того ледовая дорога находилась уже метров 30 ниже обычного места по течению.  Женщины,  под крики и улюлюканье местных зевак, быстро повернули назад и, что было сил, отправились домой.  Но, когда они примерно через час прибыли в Березники,  они и там оказались оторванными от берега и находились уже метров 100 от прибрежной дороги.  Здесь их уже ждали их мужья на лодках  и освободили их с дрейфующего льда.  Но случались и трагические случаи,  когда кто-нибудь неосторожный и зазевавшийся  находил под льдом Волги свою смерть.   Так отец моей одноклассницы утонул вместе с возом и лошадью.

Я уже упомянул, что жизнь в Республике немцев Поволжья в конце 30ых годов по сравнению с голодными годами начала 30ых годов немного улучшилась.  И тем не менее, я вспоминаю, как отец,  единственный кормилец, вынужден был напрягаться, чтобы прокормить нас семерых!  Он должен был отработать свою смену на заводе, часто оставаясь сверхурочно.  Он должен был добыть корм для коровы и   топливо на зиму.  Наша корова не была избалована – она должна была давать молоко и везти на себе весь корм для себя и всё топливо на зиму.  Одно время отец был совладельцем большой вёсельной лодки, он купил её с ещё двумя коллегами. На этой лодке они подвозили с ближайших от Марксштадта островов сено и дрова.  Но от берега домой это должна была доставить наша корова на самодельной тележке.  

Иногда отец ходил рыбачить садком.  Это было приспособление из двух  крест на крест перевязанных больших ивовых прутьев, к концам которых привязывалась сеть.  Этот садок привязывался к длинной жерди, при помощи которой он опускался в воду.  Время от времени он вытаскивался из воды для проверки.  Иногда там оказалось несколько рыбок.  Мне было противно, эту гладкую, скользкую рыбу брать в руки, да и запах рыбы я не переносил.  Но сам процесс рыбной ловли мне нравился, и я с удовольствием ходил с отцом ловить рыбу.

Мать умудрилась сэкономить иногда несколько яиц, немного молока или масла и продавала это потом на базаре. Ибо вечно были нужны деньги на  хозяйственные расходы.  Шерсть для тёплых чулок и варежек давали нам овцы, которые находились у бабушки в деревне.  Какая-нибудь новая одежда являлась для нас большой покупкой и редкостью.

Так мы жили до рокового 1941 года.