Родилась она 23 сентября 1926 года в Марксе, на улице Рабочей. Девичья фамилия Софьи Ивановны - Лоос. Отец — Лоос Иоганнес Генрихович, мать — Лоос (урожденная Бальцер) Вера Ивановна. Родители умерли рано, поэтому о своих предках знает она мало. Не знает также, откуда прибыли ее прародители, где проживали и чем занимались. Но все, что касается ее мамы и папы, братьев и сестер, особенностей быта их семьи, ярких событий и трагических дат, все это очень хорошо сохранилось в ее памяти. Судьба ее очень похожа на судьбы всех российских немцев: о каждом из них можно писать книгу, и эта книга будет интересной и содержательной. Попробуем написать все, что нам удалось узнать, на нескольких листах.

Училась Софья Ивановна в школе № 4 (по ее словам, сейчас там располагается начальная школа № 5). А с пятого класса перешла в 5-ю школу, расположенную прямо напротив ее дома. Окна класса, где она училась, выходили на улицу, за которой был виден родной двор и окна летней кухни.

“Вон моя мама готовит обед! Скоро можно идти домой!”, — говорила маленькая Софа, радостно приподнимаясь из-за парты, за что учительница не раз ее ругала и обещала пересадить подальше от окна. Однажды с остальными школьницами она выехала на летние работы в колхоз. Все было хорошо в колхозе, и даже кормили бесплатно, но ей захотелось домой. И рано утром она убежала оттуда, несмотря на то что пришлось протопать по полю 30 километров. Обеспокоенная учительница отправила в деревню машину, чтобы сообщить родителям, что девочка сбежала, а маленькая Софа, устав от долгой дороги, легла спать. От отца ей, конечно, здорово попало.

Надо сказать, что воспитание в семье было довольно строгим. Отец всегда следил за тем, чтобы за столом дети вели себя прилично, никогда не ходили по дому с куском хлеба, а ели, как полагается, и уж конечно, не болтали во время еды. Как во всех лютеранских семьях, дети знали молитвы и читали Библию. И самое главное, ребята с малолетства были приучены к труду. В семье было восемь человек, и у каждого были свои обязанности: кто-то помогал на кухне матери, кто-то во дворе работал с отцом. Летом обычно вся семья работала в иоле. С десяти лет Софе поручали готовить обед для работающих на сенокосе. Очень не хотелось, но было нужно. Детство и юность были самым счастливым периодом ее жизни. Нужно было много работать, но и отдыхать немцы умели. По вечерам молодежь собиралась на скамейке перед чьим-нибудь домом и играла в городки, все вместе пели немецкие народные песни, бегали на танцы.

Очень красочными были воспоминания о семейных праздниках, и самым главным, самым радостным из них было Рождество.

“На Weihnachten мама и пана наряжали красивую елку. Все дети, взявшись за руки, водили хоровод и пели песни, рассказывали стихи. А чтобы получить рождественский подарок, каждый из детей должен был прочесть свою молитву. Однажды старший брат научил девочку, как нужно молиться, чтобы получить самый большой и самый лучший подарок: “Скажи так: Christkinde unters Bett, wenn ich nur ein Korb voll hätl!»

Софа послушно повторила услышанное, но вместо подарка получила нагоняй.

“Fort naus!” — сердито сказал папа и намекнул, что подарка для нее в этом году не будет.Подарок все-таки был, но получила она его последней. Когда Софья подросла и стала вместе с подругами посещать городские свадьбы, то

гуляли они на этом веселом празднике три дня. Невеста, как и сейчас, одевалась во все белое, жених — во все черное, без головного убора и с белой лентой в петлице, свисавшей до пояса. Во время свадебных танцев к платью невесты прикалывали бумажные деньги. В подарок молодожены получали обычно предметы быта или молодняк — поросят, телят и т.п. Один день гулянье проходило в доме жениха, другой — в доме невесты. Устраивались также праздничные катания на лошадях, и чтобы лошади бежали

резво, их поили водкой.

Мы попросили Софью Ивановну рассказать о некоторых казусных моментах в ее жизни, и она поведала о том, что девчонка из их компании, чтобы показать свою смелость, по примеру одного из парней должна бьиа сходить на кладбище ночью, вытащить крест, показать его всем и вернуть обратно. Она показала его, но когда вставляла обратно, зацепилась за него подолом фартука и упала в обморок, потому что подумала, что ее затягивает мертвец в могилу. Потом ее нашли.

Помнит, как ходила за пивом для папы,и хозяин наливал ей пиво в чайник. Из ее рассказа стало ясно, что в молодости Софья Ивановна была шаловливой. Когда мальчишки ходили воровать арбузы, они брали ее с собой на бахчу (она назвала ее словом

“Porgart”), чтобы девочка отвлекала сторожа:

- Что пришла? — спрашивал сторож.

-Арбуза хочу!

- Ну, посиди чуть-чуть, поговорим.

Через некоторое время мальчишки подавали ей знак уходить, и сторож на проща-

нье давал ей арбузы.

Дети из их семьи ходили в гончарную мастерскую, где они работали, помогая обжи-

гать горшки. За это мастера отдавали им бракованные изделия.

Не все и не всегда было так весело и легко. Голод 1932—1933 годов коснулся и жителей города Маркса. Мама Софьи Ивановны работала нянькой в богатых семьях, и у нее было много красивой, хорошей одежды, которую они меняли на крупу. Очень помогала корова, которую берегли как зеницу ока. В 1941 году их семью выслали в Новосибирскую область, на станцию Убинскую, в село Раисино. На сборы дали двенадцать часов. Когда маленькая Софа прибежала к отцу на поле со страшным известием, он просто не поверил: все было так спокойно, так хорошо... Семьи, вдруг ставшие переселенцами, не знали, что взять с собой, куда девать скотину. Выселение проходило но улицам. Когда выселяли немцев с улицы Рабочей, сломалась баржа, и им пришлось ждать

отправления целую неделю на берегу Волги, вернуться домой не разрешали. У немцев больше не было своего дома. По деревне ходили недоенные коровы, и, чтобы животные не мучились, женщины доили их прямо на землю. Когда прибыли войска НКВД,

всю скотину отправили на бойню. По вечерам взрослые собирались у костра и пели старинные немецкие песни.

Когда наконец баржу подготовили к отправке, все вместе молились, стоя на коленях. За отплывающей баржей вдоль берега долго бежала собака. Смотреть на эту картину и не плакать было просто невозможно.

“Три немецкие семьи, где была и я, поселили в селе Расино, в одном доме с местными жителями. Помню, как мы боялись друг друга. На печке лежал старый дед с огромной белой бородой и со страхом смотрел па нас, боясь заснуть. Конфликтов между нами не было, и страхи местных жителей не оправдались. В конце концов мы зажили одной дружной семьей”. Это было началом скитаний.

“23 февраля 1943, когда мне исполнилось 18 лет, я попала в трудармию, в Сызрань. Жили мы в конюшне”. И снова Софья Ивановна соприкоснулась с пониманием и состраданием местного населения. Русские семьи помогли вычистить конюшни и построить маленькие печки, чтобы люди не замерзли зимой. Работали также нанефтепромысле: расчищали дорогу для перевозки нефти. Дневная норма хлеба составляла 600 граммов. Позже, когда их перевели на стройку, норма пайка по высилась до 800 граммов.

Следующий этап жизни трудармейца прошел во Фрунзе, на железной дороге. Работа была тяжелой — укладка шпал и рельсов и чистка железнодорожных путей. Но условия содержания здесь были гораздо лучше: обеспечивали карточками на хлеб и обедом в столовой.

“Как-то за хорошую работу мне дали премию — зеленую американскую юбку. После работы я положила в карман юбки карточки на хлеб. Чтобы юбка не помялась, я развесила ее на спинке кровати. Утром не нашла ни карточек, ни юбки. Целый месяц подружка делилась со мной хлебом. Мне разрешили помогать на кухне, где я чистила котлы и картошку, за это мне давали чуть-чуть каши каждое утро. Так я пережила этот месяц”.

 План от Софьи Ивановны Соколовской:

…